n Прапорщик Лейман

Рапорт, Прапорщика по морской части Петра Леймана, на имя Заведующего командой крейсера «НОВИК» от 18-го июня 1905 года.

Согласно, Вашего приказания, доношу Вашему Высокоблагородию о нижеследующем: 6-го мая 1905 года, по приказанию командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой, Вице-Адмирала Рожественского, я перешел с эскадренного броненосца «ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III» на призовой пароход «ОЛЬДГАМИЯ», - в качестве вахтенного начальника. Командиром парохода «ОЛЬДГАМИЯ» был прапорщик Трегубов с эскадренного броненосца «КНЯЗЬ СУВОРОВ», старший офицер – прапорщик Потапов – с эскадренного броненосца «ОСЛЯБЯ» и механик – прапорщик Зайончковский вспомогательного крейсера «УРАЛ». Команда состояла из верхней и машинной команды, взятых с эскадры, в числе 37 человек, в том числе и боцман. Англичан убрал с парохода около обеда того же дня, исключая командира, механика и ресторатора, но и их к вечеру убрали. От эскадры отделились 7-го мая с.г. около обеда, и пошли по назначению – кругом Японии во Владивосток. Сначала нас провожал вспомогательный крейсер «КУБАНЬ», с которого мы должны были принять 100 тонн угля. Ночью с 9-го на 10-е мая приняли 50 тонн угля, - крейсер «КУБАНЬ» повернул обратно и мы пошли дальше своим курсом. 18-го мая вечером нас настиг густой туман. 20-го мая, 10 час. 10 м. утра, при густом тумане, сели на мель у берегов острова Уруп. Точное место нашего крушения: 450 50 норд и зюйд от Гринвича 1500. Приняли все меры к снятию, - но не удалось сойти с мели. 22-го мая утром пароход имел пролом и наполнился водой. Решили перебраться на берег и уничтожить пароход, исполнение этой работы поручили мне. Несмотря на затруднительное положение исполнению это работы препятствовали: прибой, подводные камни около берега (которых там много) и волнение (так как дул довольно свежий ветер) – я благополучно переправил всех людей на берег и последнего с парохода снял Командира, с которым, оставляя пароход – зажгли. Переправляя всех на берег мне пришлось восемь раз сняться с берега, что совершилось с большим риском. Принуждены были по пояс в воде быть, как при приставании, так и при отваливании с берега и несколько раз находился чуть не под шлюпкой. Температура воды была около 0⁰. Гребцы сменялись каждый раз, но мне пришлось одному быть без смены. Во время авральных работ к спасению парохода – я очень утомился и теперь, находясь на берегу, заболел. Желая дать знать во Владивосток о своей участи, Командир мне приказал приготовиться в путь, 4-го июня в 7 час. утра с 10-тью матросами отправился по назначению. Уезжая с острова Уруп, я себя чувствовал больным, - но видя, что только я могу ехать, так как Командир должен оставаться при команде, а Потапов и Зайончковский не опытны, я не придавал своей болезни никакого значения и отправился в путь. На ходу от острова Уруп до поста Корсаковского – я сильнее заболел и 7 суток не принимал никакой пищи; определяя место нахождения 9-го и 10-го июня – упал в обморок. В Охотском море меня настиг густой туман при тихом ветре. 8-го июня вечером прояснилось, и ветер перешел на зюйд. 9–го июня имел наблюдение. Вечером ветер усилился и ночью дошёл до 2 баллов. В продолжение всей ночи шел дождь, сопровождаемый шквалами. От ударов волны шлюпка дала большую течь и на столько, что два матроса бессменно работая ведрами, едва успевали ее откачивать. 10-го июня утром, ветер затих, - перешел на Ост. Днем имел наблюдение. Ночью, с 10-го на 11-ое июня, около мыса Анива видны были два прожектора, представлявшим из себя сетевую преграду.

В пост Корсаковский прибыл 14-го июня в 3 часа утра, где был Вами принят.

Подписал прапорщик Лейман.

Сахалин.

Пост Корсаковский.

18 июня 1905 года.

Рапорт, Прапорщика по морской части Петра Леймана от 2-го июля 1905 года на имя Заведующего командою крейсера «НОВИК».

Согласно, Вашего приказания, доношу Вашему Высокоблагородию о нижеследующем: будучи болен и слаб, я получил приказание вашего Высокоблагородия быть при красном кресте. Идя, 24-го июня около полудня на место назначения, встретил Полковника Арцишевского, от которого получил приказание собрать оставшуюся команду моряков и ею командовать. В виду того, что моряки были в расходе по боевому расписанию, а потому оставшихся или лишних не оказалось, после чего я отправился в главный отряд.

Желая осведомиться о месте нахождения неприятеля, я, совместно  с Штабс-Капитаном Корепиным и волонтером Троицким отправились по берегу за селение Порантомари. Прибыв на мыс Эндума, мы увидели неприятельский флот, стоящий на якоре, в трех кильватерных колоннах, производившего высадку десанта на селение Савиновая Падь. Мористее, была колонна броненосцев и крейсеров. Ближе к берегу была колонна миноносцев, а у самого берега стояли транспорты. Общее число неприятельского флота – 64 вымпела. Минут через 15, миноносцы снялись с якоря, направились вдоль берега, идя по направлению в пост Корсаковский. Не желая быть обнаруженным, мы повернули обратно к селению Порантомари. Проезжая мимо сигнальной станции № 2, увидели поднятый сигнал «много миноносцев идет в Корсаковск». На рысях проезжая по селу Порантомари услышали орудийную стрельбу. Обернувшись, увидели, что морская батарея под Вашею командою вступила в бой с неприятельскими минными отрядами. Прибыв в главный отряд, откуда виден был весь Корсаковск в огне, подожжённый моряками, по первой пушке Вашей батареи. Центральный отряд начал отступление к маяку, куда прибыл через час; где оказались уже все офицеры в сборе, исключая Вас, продолжавшего перекидным огнем обстреливать неприятельский флот. Скоро отряд, по скрытной  и окружной дороге в тайге, начал отступление на Соловьевскую позицию, куда и прибыли в 7 час. вечера. 25-го июня, около 5 час. утра, по приказанию Полковника Арцишевского, весь отряд пошел занимать свои места на позицию. Около окопов встретил меня Капитан Стерлигов, который приказал мне быть у его двух орудий. Около 6 часов появился минный отряд, который, беглым огнем начал обстреливать позицию. Тотчас же, Капитан Стерлигов со своими двумя 47 мм орудиями вступил в бой с неприятелем, имея прицел 21 кабельтов. Одновременно было 2 попадания в один из миноносцев, которые прекратив огонь, отошли. Полковник Арцишевский собрал военный совет, который решил позицию бросить, так как с малым отрядом использовать ее нельзя, ибо могли быть отрезанными от пути отступления.  Через 15 минут отряд отступил, кроме Вас с матросами, которые занялись уничтожением всех казенных строений и бараков. Отступая на селение Хомутовку, по дороге уничтожили телеграф и мосты. На Хомутовку прибыли около 4-х час. дня. На военном совете, по высказанной Вами мысли о засаде, таковая была выставлена на дороге под командою штабс-капитана Корепина; состоящая из двух орудий, одного пулемета и роты стрелков. Около полуночи послышались ружейные выстрелы, после чего в отряде произведена была тревога. Тревога была ложная, а потому отряду был дан отбой. 26-го июня утром, отряд начал отступать к селению Дальнее, после того, как снята была засада. Прибыв в селение Дальнее, я получил от Полковника Арцишевского приказание самостоятельно командовать ½ ротою. Приняв ½ роту штабс-капитана Дрездова, состоящую из 48 рядовых, двух взводных и фельдфебеля, 27-го июня утром, получив приказание от Полковника Арцишевского занять селение Ближнее, где вступив в бой с неприятелем, удерживать его насколько возможно. По дороге от Дальнего в Ближнее, я встретил Вас с командою артиллеристов и моряков, возвращающегося из засады. Получив от Вас некоторые указания, я отправился по назначению, куда и прибыл через час. По прибытии в селение Ближнее сменил штабс-капитана Дрездова, выбрал позицию, которую занял. Приказав жителям спустить белые флаги, так как имею приказание принять здесь бой. Около полдня прибыл Полковник Арцишевский, осмотрел мою позицию и приказал при отступлении уничтожить мост, после чего уехал в центральный отряд. Приготовив мост к сожжению, приказал людям окопаться и предупредить их, что мост зажжём тотчас-же, как только покажется неприятель, а потому против имеемого в реке брода будет находиться полурота, которая без моего приказания не должна открывать огня, соблюдая полную тишину. В 4 часа прибыл конный дружинник, от передового конного нашего отряда, с просьбою поддержать отряд. Я приказал донести в отряд, что поддержать его я не могу, а советую отступить на Ближнее, так как имею приказание здесь принять бой. В 4 ч. 30 м. прибыл дозор и доложил, что неприятель быстро наступает, о чем я донес Полковнику Арцишевскому. Около 5-ти часов прибыли Штабс-Капитан Корепин и Подпоручик Тикканен со своим отрядом и с пулеметом. Подпоручик Тикканен со своим отрядом отправился в селение Троицкое, а штабс-капитан Корепин, перейдя мост, отправился навстречу неприятелю, приказав мне остаться на своем месте. Через ½ часа прибыл ординарец и донес о том, что штабс-капитана Корепина неприятель окружил, и отряд его находится в опасности. Перейдя мост, я его зажег и отправился на выручку штабс-капитану Корепину. Выходя на Владимирскую дорогу, я встретил волонтера Троицкого со своим отрядом, который мне сообщил, что штабс-капитан Корепин отступает тайгой к селению Ближнее; после чего я отправился на прежнюю позицию. Штабс-капитан Корепин со своим отрядом и с пулеметом отправился на соединение двух дорог, где он предполагал встретить неприятельскую кавалерию. Скоро показался по дороге к селению Ближнее ехавший конный дружинник Кузнецов, который собою привлекал внимание неприятеля и, отступая к моему отряду, завлекал его в засаду. Вышеназванный Кузнецов, увидя мост горевшим, свернул в сторону и переправился через брод. Неприятельская кавалерия не открывала огня по Кузнецову, желая, по-видимому, взять его  в плен, а потому все время его преследовала. Подойдя рысью к горевшему мосту, кавалерия остановилась, образовав большую кучу, по которой я открыл огонь всем отрядом, имея их в 35-ти шагах от себя. После первого залпа, около 11-ти человек упало с лошадей, по-видимому, убитыми. Неприятель поднял страшный крик и начал бросаться в сторону, чем я воспользовался, продолжая поражать его залпами. После 4-го залпа неприятель спешился, бросившись в кусты – открыл беспорядочный огонь на выбор. Минут через 20, к потерпевшему неприятелю подошла помощь в количестве двух рот пехоты, которая открыла ужасный огонь, предприняв одновременно обход обоих моих флангов. Тотчас-же я получил донесение от своих дозоров о том, что мои фланги обошли, и действительно неприятель открыл продольный огонь по цепи. Видя бесполезное дальнейшее пребывание на позиции, и желая сохранить жизнь молодцов стрелков – приказал отступать под прикрытием огня, что лихо было выполнено стрелками. Потери у меня были следующие: убит стрелок Берштейн, ранены двое: Иосиф Лазарев Синельников в ногу на вылет и стрелок Франц Каневский в руку. Последний, отказался идти на перевязочный пункт, а ограничившись сделанной мною ему перевязкой, оставался в строю до конца боя. Неприятель, перейдя реку бродом, сильно преследовал меня. Отступая к пулемету, я завлек неприятеля в засаду штабс-капитана Корепина, огнем которого неприятель был остановлен, а огнем пулемета неприятель был рассеян. Получив приказание от начальника центрального отряда отступить к Дальнему, дав знать подпоручику Тикканену, находящемуся с отрядом в селении Троицкое, дождавшись его прихода, отступили по назначению. Придя в селение Дальнее, по приказанию Полковника Арцишевского, я принял от Штабс-Капитана Дрездова 1-ю роту, состоящую из 4-х взводов, и передал ему 2-ю ½ роту. До 3-х часов ночи неприятель не проявлял своего присутствия. В 4 часу утра, под прикрытием передового отряда, под командой Штабс-капитана Корепина, мы отступили из селения Дальнее, на выбранную Вами позицию, куда прибыли через 1 ½ часа. Заняв свои места по Вашему указанию и ознакомленный с позицией, как и осведомленный о том, что правый фланг легко может быть обойден неприятелем. С 7-ми часов утра до захода солнца 28-го июня неприятельская артиллерия обстреливала местность находящуюся сзади нас. По Вашему указанию произвел стрелковые окопы, после чего людям дан был обед. В 6 час. вечера передовой отряд прибыл на позицию и по Вашему указанию занял свое место. Не было выставлено ни застав, ни постов, ни дозоров, дабы неприятеля ввести в заблуждение, подпустив его на ближайшую дистанцию, внезапно открыть огонь всем отрядом. С наступлением темноты, стал слышен треск валежника, по-видимому, под ногами наступающего неприятеля. Вслед за этим, Вы открыли орудийный огонь и тотчас же весь отряд открыл ружейный и пулеметный огни. Имея в своем распоряжении пулемет, которым начал обстреливать заранее указанный Вами мне участок. Сквозь выстрелы слышен был шум и крик неприятеля, отступающего в беспорядке. Через 20 минут, по приказанию Полковника Арцишевского, прекратили ружейный и пулеметный огни, а артиллерия продолжала обстреливать отступающего неприятеля; в продолжение всей ночи шел сильный дождь. С рассветом в Ваше отсутствие, по приказанию Полковника Арцишевского, разведены были костры. Тотчас-же неприятель открыл жестокий огонь, сосредоточив его по морякам. Вся засада открыла огонь по неприятелю. Я сосредоточил ружейный и пулеметный огни по обходившему меня слева неприятелю. Около 8 час. утра японцы, получив подкрепление, повели атаку и открыли огонь у нас в тылу, обойдя наш правый фланг по горе. В это время прибыл Подпоручик Тикканен и сообщил об отступлении отряда и сказал, что по приказанию Полковника Арцишевского, принимает мою роту, для прикрытия отступающего отряда и артиллеристов, уничтожающих свои орудия, а я остаюсь при роте в его распоряжении. Потом передал мне следующее приказание: «Прапорщик Лейман, нам приказано отступить в лес», после чего скомандовал «Рота за мною» и пошли в лес. В лесу шли толпой. Видя такой беспорядок, я предложил Подпоручику Тикканену вести людей цепью, дабы в любой момент мы могли отразить нападение преследующего нас неприятеля, что он и принял, приказав мне развести людей в цепь, и мне остаться на правом фланге. Рассыпав людей в цепь и предупредив их о близости неприятеля, - доложил Подпоручику Тикканену о том, что люди находятся в цепи, после чего Подпоручик Тикканен скомандовал: «Шагом марш». Пройдя шагов 500 по местности, покрытой густым кустарником, цепь вышла на полянку. При цепи, Подпоручика Тикканена с 19-ю нижними чинами, не оказалось. Думая, что Подпоручик Тикканен отстал, - стал его ожидать. Через несколько времени послышался треск валежника и шум в лесу, что заставило меня объявить людям, «Идет Подпоручик Тикканен». Через минут 5-ть вместо ожидаемого Подпоручика Тикканена со своими людьми, показалась неприятельская пехота, которая тотчас-же открыла по нам огонь. Дав 5 залпов по неприятелю, заставил его отступать, но тотчас-же послышались ружейные выстрелы у меня в тылу. Убедившись в том, что это стреляет неприятель, который отрезал путь моего отступления, желая пробиться к своему отряду – вступил в бой с обошедшим меня противником, но не прошло и 3-х минут, как люди стали докладывать о том, что патронов больше нет. Выпустив цепью последний патрон, принужден был отступить, так как не мог вступить в штыковой бой, ибо противник превосходил силою раз в двадцать. Неприятель преследовал мое отступление до горелого леса, где не оставляя за собой следов, я изменил направление отступления, благополучно отступил в тайгу, взяв направление на север думал присоединиться к своим центральным отрядам. Пройдя тайгой, часа в 3, я вышел на опушку леса к селению Сусуя, где меня встретил поселенец, который сообщил, что это селение занято давно уже неприятелем. Спросив его – как найти дорогу, чтобы присоединиться к 4-й дружине, он ответил, что неприятель, занявши это селение, подвинулся далеко вперед и что дороги, незанятой японцами он не знает. В виду вышеизложенного, кроме того не имея ни провизии, ни патронов, в отсутствии коих убедился осмотрев сумки. Люди не имели отдыха трое суток, и были сильно утомлены, а потому, считая свое дальнейшее стремление к присоединению к центральному отряду невозможным – решил уничтожить оружие, сдаться в плен. Уничтожив оружие, я подошел к селению Сусуя, где меня встретил русский староста этого селения с японской надписью на рукаве. Староста мне сообщил, что деревня занята японцами и принять нас не может, в противном случае он должен заявить японскому офицеру. Чтобы убедить меня в верности своих слов, он мне показал за деревнею японские патрули и кавалеристов. Разместив команду по домам, сам остановился ночевать у старосты, где сейчас же и заснул. 30-го июня утром, проснувшись, увидал письмо на столе, написанное на русском и на японском языках, с подписью японского офицера, которое было следующего содержания: «Приказываю Вам сесть на приготовленные подводы и вместе с солдатами, под белым флагом, отправиться во Владимировку, нашим патрулям на дороге показывайте на этом письме по-японски написанный пропуск», что мною было исполнено. В 2 час. утра прибыл в селение Владимировка, где я и команда были допрошены японскими офицерами, после чего были размещены в недостроенном госпитале.

Подписал Прапорщик флота Лейман.

На острове Сахалин,

в селении Владимировка,

2-го июля 1905 года.

Ходатайствую о награждении знаком отличия военного ордена 4-й ст. рядовых местного батальона, за храбрость и мужество в боях: - Иосифа Синельникова и Франца Каневского. Конного дружинника Кузнецова и дружинника Короткова.   

Подписал Прапорщик Лейман.           

РГАВМФ ф.417, о.1, д.2997