n Лейтенант флота Максимов!
Лейтенант флота Максимов!
Шёл далёкий 1905 год. Отгремело Цусимское сражение, пал Порт-Артур, близилась к завершению русско-японская война. Но предстоял ещё новый театр военных действий. Единственным местом на территории Российской Империи, где произойдут события той войны, станет остров Сахалин.
Японцы, готовя вторжение, прекрасно были осведомлены о военных силах русских на острове, превосходно знали местность, получая информацию от своих осведомителей айнов и японских шпионов живших и работающих на Сахалине под разными личинами.
Из воспоминаний ссыльной поселенки Татьяны Филипповны Поюровской: «…начальником у японцев был Угияма, который жил здесь прежде и был торговцем, а стал у них полковником, и все места и всех людей знал». Поюровская на допросе упоминает о некоем японском торговце, жившем на Сахалине, который с приходом японской армии вдруг оказывается военным в звании полковника.
Начальник Крильонского отряда поручик Пётр Мордвинов в своём рапорте, из которого видно, что японцы ведут активную разведку острова, докладывает:
«…почти ежедневно между берегами острова Иезо и каким то неизвестным пунктом западного берега Сахалина циркулируют под неприятельским флагом японские шхуны и кунгасы…», «Зная, что кругом нас кишит измена, видя Аносов явно стоящих за нашего неприятеля…», «…захватил маленький кунгас с двумя японцами и одним Айнцем, которые пытаясь уйти бросили в море какой-то пакет, а при обыске выдали литографированные карты всего западного побережья и несколько рекогносцировочных кроки рек Наяси и Ту-найро».
Командир 5-го партизанского отряда, капитан Василий Петрович Быков, в отчёте о действиях своего отряда упоминает о мягко сказать недружелюбных отношениях айнов и скорого ожидания ими японцев: «…айны говорили, что только ждут японцев, чтобы перерезать русских…»
Командование Приамурским военным округом знало о неминуемом вторжении врага на Сахалин, но ничего существенного для его обороны не предприняло, тем самым оставило всё русское население острова без военной поддержки, один на один с врагом. Всю боевую силу на юге Сахалина составляли один резервный батальон и четыре не полных добровольческих дружины. Первоначально дружинами командовали начальники, неудовлетворительно подготовленные в военном отношении. Из-за нехватки офицеров на службу принимались тюремные чиновники. Соответственно и сами дружины занятий по боевой подготовке почти не проходили, а в основном привлекались начальством на различные хозяйственные работы по гражданскому и тюремному ведомствам.
Помощник Командующего Приамурским военным округом, генерал-лейтенант Михаил Семёнович Андреев следующим образом пишет о состоянии дружин:
«…сформированные ещё в 1904 году дружины не соответствовали боевому назначению; много людей были стары, слабосильны и имели физические недостатки; в кадры дружин были выделены из команд негодные люди; за некоторыми конечно исключениями. Люди из каторжан и ссыльных поступали в дружины не по убеждению, не по желанию сразиться с врагом и защищать Сахалин, а потому, что льготы данные за службу в дружинах быстро сокращали обязательные сроки пребывания их в ссылке на проклятом острове…», « Таковы были Сахалинские дружины. Позднее прибытие офицеров-партизан помешало им поставить на надлежащую высоту своих подчинённых, внести строгую дисциплину, укоренить её, создать воинский дух, которого вовсе не было в этих опороченных людях, внушить им патриотические чувства и сознание необходимости и долга защищать своею кровью тот Сахалин, который был им ненавистен, как тюрьма с её несправедливым и небезупречным начальством».
Забегая немного вперёд, хочется сказать, что эти «опороченные люди» в большинстве своём воинской доблестью встретят врага, и многие из них геройски погибнут за тот самый ненавистный им Сахалин, который навсегда впитает в себя пролитую ими кровь.
Андреев М.С.: «Некоторое улучшение последовало в содержании, занятиях и службе дружин лишь тогда, когда в марте и апреле 1905 года на Сахалин прибыли, так называемые офицеры-партизаны, командированные из Маньчжурских армий по выбору из числа лучших, и они были назначены начальниками дружин».
Таковой была обстановка на южном, да и в целом на всём Сахалине в преддверии японского вторжения. С одной стороны малочисленные, слабо подготовленные и плохо вооружённые дружины, с другой стороны стоящая под парами, многотысячная, хорошо оснащённая и обученная регулярная армия.
Отмотаем время на год назад, в 7 августа 1904 года. В этот день, разрезая солёные волны, в бухту Лососей зашёл крейсер 2-го ранга «НОВИК», который в конце июля с боем прорвался из блокады Порт-Артура, сквозь кольцо японской эскадры адмирала Хэйхатиро Того. Пройдя по Тихому океану, вдоль всей Японии крейсер направлялся в порт Владивостока и был вынужден подойти к берегам Сахалина, к посту Корсаковскому, для дозагрузки углём.
На борту крейсера «НОВИК», в должности вахтенного офицера, на тот момент в чине мичмана, служил один из храбрейших офицеров Русского флота, Александр Прокофьевич Максимов. В этот день, 7 августа 1904 года изменится судьба крейсера «НОВИК», судьба всей его команды и судьба мичмана Максимова. А спустя год, враг назовёт Максимова – Героем Сахалина.
Не успеет «НОВИК» загрузится в полном объёме углём, как по его «следам» словно охотники, отсекая своей добыче, выход из залива Анива подходят два более мощных японских крейсера, «ЦУСИМА» и «ЧИТОСЕ». Командир крейсера «НОВИК», капитан 2 ранга Михаил Фёдорович фон Шульц отдаёт команду идти на прорыв и вступает в схватку с мчавшимся ему на перехват крейсером «ЦУСИМА».
Для сравнения приведем калибры корабельной артиллерии обоих крейсеров:
НОВИК ЦУСИМА
6 орудий - 120 мм. 6 орудий – 152 мм.
6 орудий - 47 мм. 10 орудий – 76 мм.
2 орудия - 37 мм. 4 орудия – 47 мм.
В результате часового боя, оба крейсера расходятся в разные стороны с пробоинами ниже ватерлинии. Выход из залива по-прежнему перекрывает «ЧИТОСЕ». Фон Шульц принимает решение затопить «НОВИК», команда сходит на берег. Вскоре капитана и основную часть команды отзывают во Владивосток. В посту Корсаковском, для разоружения крейсера и охраны снятого имущества остаётся мичман Максимов и 42 матроса.
С этого момента морской офицер Максимов Александр Прокофьевич случайно оказавшийся на Сахалине, начнёт кропотливую подготовку к обороне южной части острова, не имея на это ресурсов. Знание, офицерский опыт и усердие, станут его главным ресурсом. Уже 12 августа он приступает к сооружению плавучего крана, для снятия с затопленного крейсера и перевозки на берег орудий и другого ценного оборудования. Для создания плавучего крана использует две старые баржи, принадлежащие Тюремному ведомству, тщательно их проконопатив. После чего начинает работы по снятию с затопленного крейсера различного имущества и орудий.
24 августа в 6 часов утра, в 5 милях от Корсаковского встали на якорь два японских миноносца. Даже затопленный «НОВИК» не давал врагам покоя и они решили взорвать его окончательно, выслав диверсионную группу на двух паровых катерах. Корпус крейсера почти полностью был затоплен, лишь часть верхней палубы и надпалубные постройки находились над водой. Высадившись на крейсер, японцы начали нырять в затопленные отсеки, производя минирование. Тем временем на берегу собрались взволнованные матросы, солдаты местной команды и со всей округи сбежались мирные жители. Максимов наблюдал за действиями японцев в подзорную трубу. Убедившись, что противник производит минирование, Александр Прокофьевич решает остановить его ружейным огнём. Установив прицел 1600 шагов, матросы и солдаты дали первый залп, получился малый недолёт. Изменив прицел на 1800 шагов (около 1300 метров), произвели второй залп, сразив несколько японцев стоящих на катере. Вражеские катера задним ходом стали отступать к своим миноносцам. С берега гремели, залп за залпом пока противник не вышел из зоны поражения.
Из донесения Максимова: «На катерах поднялся ужасный крик и беспорядочная ружейная стрельба, которая после меткого нашего залпа, тотчас-же прекратилась», «Потом удалось узнать от айнцев, что на катерах было трое убитых и 6 человек раненых», «Транспорты, подняв катера, снялись с якоря и взяв курс на зюйд скрылись за горизонтом».
В этот же день мичман с матросами изымают с «НОВИКА» пять трёхпудовых мин и о случившемся, телеграммой докладывает командующему флотом. Своими решительными действиями Максимов отражает нападение неприятеля и предотвращает полное уничтожение крейсера.
Работы по снятию оборудования продолжились.
Максимов: «Прежде чем приступить к работе на крейсере, людям пришлось нырять, чтобы достать водолазный аппарат и шлем, находившиеся на верхней палубе. Приведя в порядок аппарат, воспользовавшись дождевым тентом, сшил водолазный костюм, испытал его и потом, с большим трудом, в первой палубе удалось найти 2 худых летних рубашки, в которых молодцы водолазы проработали все 5 месяцев»
С крейсера было снято: артиллерия, мины, патроны, тросы, якоря, красная медь, лебёдки, шпиль, шлюп-балки, стрелы, канаты, прожектора, мачта, тележки подачи, все возможные инструменты, орудийные щиты, орудийные станки и прочее, всё, что возможно было извлечь. Всё имущество выкрашено и упаковано в ящики. Проделанная работа была записана в «Вахтенный журнал о действиях отряда», при работах производилась фотосъёмка.
В те сентябрьские дни, когда море штормило, Максимов организовывал береговые работы, матросы рыли капониры, укрепляли их брёвнами и устанавливали два 120 мм орудия и два 47 мм. Установили их на горе, у отвесного берега для защиты «НОВИКА» и недопущения новой попытки его подрыва японцами. Именно этим орудиям будет суждено летом 1905 года произвести первые залпы по врагам, ознаменовав начало обороны острова Сахалин.
В конце сентября Максимов проводит испытания установленных орудий и перезаряжённых патронов, которых имелось всего 97 штук.
Из донесения Максимова: «Получил уведомление от Главнокомандующего войсками, Генерал-Адъютанта Куропаткина, о том, что на Сахалин японцы готовятся произвести высадку, запросил Главный Морской штаб, прося мне дать инструкцию. Главный Морской штаб приказал крейсер приготовить к уничтожению и когда явится необходимость – его взорвать. Получив это приказание, телеграммой запросил Контр-адмирала Греве, прося его прислать 4 мины для уничтожения крейсера, 50 мин на минирование залива, 100 штук 120 мм, и 200 штук – 47 мм патронов, но даже на вторичную мою телеграмму я всё же не получил ответа. Думая, что придётся иметь бой на берегу в глубине острова, установил два 47 мм орудия на санях в упряжке двух коней каждое, произвёл испытание…»
Имея в своём «арсенале» опыт службы не только на флоте, но и в пехотных частях, Александр Прокофьевич начинает подготовку к боевым действиям имеющейся артиллерии и обучение личного состава местной команды и дружин различным военным специальностям. Отобрав 40 человек в пулемётные команды, обучает их и всех офицеров обращению с пулемётами. Для 47 мм орудий изготавливает картечь и испытывает её. Зимою ставит орудия на колёса. Обучив людей, проводит боевую совместную стрельбу из пулемётов и орудий с маневрированием, что является полноценными военными учениями. С транспорта «УССУРИ» принимает на вооружение местной команды 2 пулемёта без лент, их приходится сшить вручную из солнечного тента, всего 50 штук. Позже из Владивостока получает для пулемётов 90 лент, 200 штук патронов для 47 мм орудий, одежду и провизию. В 5 милях от бухты устанавливает фиктивное минное заграждение, а с берега снимает настоящие створные знаки и устанавливает ложные.
По приказанию Губернатора острова Сахалин, Генерал-лейтенанта М.Н. Ляпунова, Максимов устанавливает 7 сигнальных станций вдоль берега на протяжении 36 вёрст, для донесения о появлении неприятеля и обо всех его действиях. Обучает людей производству сигналов, пользуясь шаром, квадратным флагом, вымпелом и парусинным квадратом.
Максимов: «Люди охотно принялись за это дело и результатом их старания 23 и 24 июля передавались все сведения о противнике в 20-25 минут, что дало возможность всем отрядам, без лишней суматохи занять свои места вовремя и тем самым затруднить наступление неприятеля».
Далее проводит ещё несколько стрельб по буйкам, и стрельбу по подвижному щиту, воспользовавшись ветром в 6-7 баллов, щит изображала шлюпка под парусом, идущая со скоростью в 4-е узла.
В декабре 1904 года мичман отсылает в Главный Морской Штаб свой «Вахтенный журнал» с донесением о проделанных работах, приложив к нему фотографии. Начальник ГШМ Адмирал А.А.Вирениус перед докладом царю Николаю II сделал на отчёте пометку:
«Чрезвычайно интересное донесение и вахтенный журнал рекомендуют мичмана Максимова с лучшей стороны…»
В середине апреля 1905 года Максимов отправляется на Крильонский маяк. В своём донесении он описывает это так:
«Прибыв на Крильонский маяк и ознакомившись с постановкой несения службы, к прискорбию нашёл полный хаос…», «Ни дежурства, ни дневальства не было…», «Как смотритель, так и команда совершенно не были знакомы с сигналопроизводством», «Команда была одета не по форме, грязная, совершенно не знакомая с дисциплиной и чинопочитанием».
Для наведения порядка, дисциплины и обучения сигналпроизводства, уничтожения неприятельских промыслов и кунгасов, Александр Прокофьевич назначает Начальником Крильонской команды поручика Петра Мордвинова, который прибывает на маяк с командой в 40 человек.
Максимов: «Через месяц, при вторичном своём приезде, заметил большую перемену к лучшему, что не замедлил высказать поручику Мордвинову и от лица службы поблагодарил его за труды».
После Цусимского сражения, в мае месяце, от Контр-Адмирала Греве, приходит приказ: «Взорвать крейсер, имущество раздать бедным, взяв расписки…»
Максимов сначала взрывает не задействованные на позиции четыре оставшихся 120 мм пушки и раздаёт крейсерское имущество поселенцам. Затем минирует «НОВИК» и проводит серию взрывов, добиваясь значительных разрушений корпуса судна. О выполнении приказа докладывает Контр-Адмиралу Греве и Командиру крейсера Капитану 2 ранга фон Шульцу.
В июне 1905 года высочайшим Приказом по Морскому ведомству «За отличие в делах против неприятеля» Александр Прокофьевич Максимов произведён в лейтенанты. До высадки японского десанта остаётся около месяца.
14 июня в порт прибывает вельбот, на котором находится прапорщик Лейман и 10 матросов. От них Максимов узнаёт о крушении судна «ОЛДАНИЯ» на острове Уруп. Переживая за русских матросов, оставшихся на острове и терпящих бедствие, Александр Прокофьевич докладывает о произошедшем телеграммой Контр-Адмиралу Греве прося разрешения идти на Уруп, для спасения людей. Между тем начинает готовить для этой цели шхуну, но получает следующий ответ от Греве:
«Не разрешаю, будьте готовы к занятию неприятелем острова Сахалина».
23 июня, в шестом часу вечера с Крильонского маяка матрос крейсера «НОВИК», сигнальщик Степан Буров по телефону докладывает Максимову о появившейся японской эскадре в количестве 52 судов. Тот незамедлительно отправляет артиллеристов к орудиям, снабжает керосином людей назначенных для уничтожения Корсаковска.
Максимов: «Кормовые флаги, вымпела, все сигнальные флаги, а также сигнальные книги, секретные документы, приготовил к уничтожению, сложив их у себя в кабинете и приказав зажечь всё, а также и Корсаковск по первой пушке моей батареи».
Весть о приходе неприятельского флота молнией разносится по Корсаковску. Гражданское население в панике. Под звон церковных колоколов и грохот орудий из города потянулись беженцы. Люди бросали свои дома и хозяйства, спешно уходили по единственной дороге на север, в сторону селения Владимировка. На некоторых дворах появились белые полотнища. Воздух со свистом рассекали хаотично падающие снаряды, гремели взрывы, вспыхивали пожары, враг обстреливал из корабельной артиллерии город и окрестности. Армада вражеских кораблей растянулась вдоль всего залива Анива до селения Чиписан, морской горизонт затянуло чёрным дымом, извергающимся из сотен труб.
Максимов: «24 июня, в 6 часов утра. неприятель спустил шлюпки и начал производить высадку десанта на берег в селении Савинова-падь, находящееся на 9 вёрст к Осту от поста Корсаковского».
В 2 часа 50 минут дня Максимов находился на позиции своих орудий. В это время из-за мыса Эндум появляются четыре миноносца. Лейтенант подпускает их на расстояние 25 кабельтовых, лично производит пристрелку и открывает беглый огонь по караблям.
Из отчёта полковника Иосифа Илаизовича Арцишевского:
«Лейтенант Максимов первый открыл огонь из береговой батареи, состоящей из двух 120 и 47 миллиметровых орудий крейсера «НОВИК». Миноносцы начали бомбардировать Корсаковск и подожгли несколько зданий».
Так этот бой описывает сам Максимов:
«Миноносцы стали отвечать беглым огнём. Через 5-7 минут на втором миноносце, на правом борту, произошёл пожар (около кают компании), а на третьем был взрыв 120 мм снаряда в кормовой части, после чего миноносцы стали подавать короткие свистки и бросились в разные стороны. Минут через 10 все миноносцы скрылись за мысом Эндума», «Минут через 10-15 появился второй отряд, состоящий из 5 трёх трубных и 2 четырёх трубных миноносцев, который открыл беглый огонь, отыскивая батареи. Подпустив отряд на 18 кабельтовых, открыл беглый огонь сегментными снарядами, имея трубку 6-7 секунд, коих выпустил из обеих орудий 23 штуки. Перейдя к фугасным и бронебойным снарядам, приказал сосредоточить огонь на четвёртом миноносце, который шёл вне строя, придерживаясь берега, стреляя из пулемётов. Минут через 20, при прицеле в 12 кабельтовых, замечено было одновременное попадание двух 120 мм снарядов в правый борт ниже ватерлинии между труб, причём один снаряд ближе к мостику взорвался, после чего миноносец прекратил огонь, стал давать короткие свистки, поднял сигнал из 5 флагов, повернул в море, стал удалятся имея крен от 5 до 8 градусов на правый борт. Два последних миноносца подошли к потерпевшему с обеих сторон и, сделав поворот на зюйд, пошли к селению Паронтомари, придерживаясь берега и скоро скрылись за скалой», «Два 47 мм орудия в бою со вторым отрядом давали отличные попадания, но на время должны были прекратить огонь, так как дымный порох патронов обнаружил их нахождение, а неприятель пристрелявшись, сосредоточил огонь на них, чем произвёл замешательство прислуги, но подоспевший от 120 мм орудия №2 старший комендор Паромонов возобновил огонь и лихо руководил им до конца боя. Приняв доклад о том, что на батарее один лишь легко ранен комендор Блеунов, приказал орудия приготовить для перекидной стрельбы».
Находясь на возвышенности у старого кладбища, на северном берегу Анивского залива за всем боем наблюдает начальник 1 партизанского отряда полковник Арцишевский. Батарея продолжает вести огонь по отступающему противнику, пока он не достигает расстояния в 45 кабельтовых. Зная точное место рейдовой стоянки японского флота, Максимов открывает перекидной огонь. Противник в ответ подвергает жестокой бомбардировке нашу батарею. У одного 120 мм орудия, при прицеле в 60 кабельтовых ломается механизм подъёмной гребёнки, в результате орудие осело, и продолжать стрельбу из него стало невозможно. Прислуга по команде лейтенанта подрывает орудие 12 фунтовым подрывным патроном. Второе орудие продолжает вести огонь по вражеским судам до последнего боеприпаса. После того, как закончились снаряды, Максимов подрывает его и сжигает находившийся около батареи погреб с 13 патронами давшими осечку. Перейдя к 47 мм орудиям, матросы по команде Максимова расстреливают стоящий на пристани дом и катер. За полосой леса замечают движение противника, израсходуют в ту сторону оставшиеся 40 снарядов и подрывают свои пушки. Дождавшись окончания вражеского обстрела, новиковцы бегом добираются на «маячную» гору, где заранее была обозначена точка сбора команд, задачей которых являлся поджог всех казённых учреждений, зданий и складов в посту Корсаковском.
Максимов: «В бою с неприятелем израсходовал 73 – 120 мм и 110 – 47 мм снарядов».
Арцишевский: «К 5 часам вечера все склады, пристань и казённые здания горели, почему я приказал первому партизанскому отряду отступить на Соловьёвскую укреплённую позицию, а третьей дружине отступить к Севостьяновскому посёлку, для самостоятельных партизанских действий».
После того как на горе собрались все люди, они во главе с Максимовым берегом моря отправились на Соловьёвскую позицию, вслед за отрядом. По пути следования, придерживались тактики «выжженной земли», сжигая все плавучие средства и постройки, дабы не достались врагу. Всего сожжено 47 домов, 32 сарая, 92 больших и 19 малых кунгасов. На Соловьёвской позиции объединяются с остальным отрядом.
Впоследствии, по представлению Максимова, за этот бой, 23 матроса будут удостоены знака отличия Военного ордена 3-й, и двое 4-й степеней.
25 июня, в 06 утра на позицию примчался конный дружинник Беккаревич и доложил полковнику Арцишевскому о движении в их сторону пехоты противника широким фронтом и в большом количестве. А в 07 часов в залив зашли миноносцы и стали бомбардировать позиции отряда.
Арцишевский: «Наша артиллерия начала отвечать, при этом полевая полубатарея должна была замолчать, так как её снаряды не долетали, а взвод 47 миллиметровых орудий стрелял успешно – хорошо очень ложились снаряды и попадали в цель».
Максимов: «…вступил в бой Капитан Стерлигов с двумя 47 мм орудиями и своим отличным попаданием заставил неприятеля отойти».
Видя невозможность долго противостоять многочисленной судовой артиллерии и пехоте, данная позиция Арцишевским признаётся не пригодной, и на совещании Начальников частей решено отступить в глубину острова и выбрать более удобную позицию для боя, исключив возможность участия в нём неприятельского флота.
В 09 часов 30 минут отряд, снявшись с укреплений, выступил к селению Хомутовка. Максимов со своими людьми задерживается и поджигает все казённые здания и уже, потом нагоняет остальных. Отход отряда прикрывают несколько десятков конных дружинников, во главе каторжанина Беккаревича (бывшего офицера), постоянно вступающие в перестрелки с преследующим партизан противником и передавая Арцишевскому информацию о его силах и передвижении.
Разведка докладывает, что отряд преследует не менее двух полков пехоты, с множеством орудий и кавалерией. Вечером в Хомутовке на военном совете, лейтенант предлагает устроить засаду в составе двух орудий, одного пулемёта и полуроты стрелков. Предложение всеми офицерами принимается единогласно. Ночь проходит спокойно.
В 07 часов утра 26 июня отряд продолжает отступление в сторону селения Дальнего. Передвижение затрудняется по причине проливного дождя размывшего дороги.
На протяжении всего пути, от селения Соловьёвки, до Хомутовки и до самого Дальнего, отряд уничтожает все телеграфные столбы и провода. Также, при отступлении происходят небольшие стычки с конным авангардом противника, а около селения Ближнего, японские кавалеристы попадают в пулемётную засаду, потеряв убитыми более 20 человек. Прибыв в Дальнее, отряд располагается на ночлег.
В 11 часов утра, 27 июня лейтенант Максимов, штабс-капитан Корепин и капитан Стерлигов по указанию полковника Арцишевского отправляются за селение Дальнее на поиски позиции для боя. Ими было намечено три места, из которых признали лучшим выбранное Максимовым. Данная позиция на пути от Дальнего в сопки к складам отряда, являлась наилучшей, что можно было найти в данном районе и на данной местности, но имела существенные минусы. С северной стороны равнинная местность была покрыта густым лесом, по которому в обход фланга, в тыл, могла пройти вражеская пехота. С южной стороны позиция упиралась в горный хребет, скрываясь за которым враг мог обойти и спустится в тылу отряда. А в виду малочисленности русских, надёжно прикрыть фланги не удалось-бы. Но другого выбора не существовало, и боя было не избежать, так как противник буквально «наступал на пятки».
Так позицию описывает Максимов: «Правый фланг позиции упирался в горный хребет, высота которого около 230 футов, тянувшийся по направлению дороги версты на 2 1/2 к селению Дальнее. Весь хребет покрыт густым лесом, что дало возможность установить два пулемёта, которые были замаскированы и имели хороший обстрел. Левый фланг упирался в трудно проходимую тайгу, где рота стрелков от команды Прапорщика Леймана была выдвинута на 200 шагов и охраняла левый фланг. По обеим сторонам дороги установил по два полевых орудия, соединив их стрелковыми окопами и на самой дороге установил пулемёт для продольного её обстрела. На горном хребте была расположена цепь из моей команды, будучи выдвинута на 700 шагов и расположена на краю большого обрыва…», «Измерил расстояние до поворотов дороги, до приметных мест и назначил всем частям участки, для обстрела. 28 июня в 2 часа ночи прибыл Полковник Арцишевский, которому я доложил о расположении частей, о выгодах позиции, указал слабые места…»
Всего было подготовлено две линии обороны. Первой в 2-х верстах от селения Дальнего оборудовали передовую позицию из небольшой линии окоп, на которой закрепился капитан Стерлигов и поручик Тикканен с небольшим отрядом при одном пулемёте. Вторая, главная позиция в 2 верстах на запад от первой.
Дружина закрепилась на главной позиции, тщательно замаскировав её и 4 полевых орудия калибра 76 мм. Орудия калибра 47 мм оставили при обозе в 6 верстах западнее от второй линии, так как на главной позиции им не нашлось места. Посты и заставы выставлять не стали, в расчёте на то, чтобы дать противнику подойти как можно ближе и внезапно открыть по нему артиллерийский огонь. Александр Прокофьевич великолепно разбираясь в артиллерийском деле, дал подробные указания, пушкарям приказав орудия зарядить картечью и приготовить шрапнель.
Оставленное русскими селение Дальнее занимает 25-я пехотная бригада, под командованием генерал-майора Такэути (Такенаучи) в составе двух полков: 1) 49-й полк – полковник Фукабори, 2) 50-й полк – полковник Мукаи. Чуть севернее посёлка японцы оборудуют артиллерийскую позицию, на которой размещают 12 орудий. В 10 часов утра 28 июня японские пушки начинают вести огонь в сторону русских, обстрел продолжается весь день. Но огонь вёлся по неверным координатам и снаряды не попадали в цель. Тем временем, пехота готовилась идти в наступление и разместилась следующим образом: со стороны японцев правый фланг (с нашей стороны это левый фланг) батальон майора Нисикубо, по центру батальон командира Хирада, левый фланг батальон командира Одзима, а резерв составлял батальон командира Сиракава.
В 17 часов начинается наступление пехоты противника, которая натыкается на плотный оружейный и пулемётный огонь русских на передовой позиции. Интенсивность боя длится около часа, потом ослабевает. Японцы несут большие потери. Понимая, что лобовая атака провалилась, они обходят наш правый фланг по горному хребту. Стерлигов и Тикканен поспешно отступают на главную позицию. Японцы продолжают движение по хребту, стараясь скрытно подобраться сквозь густой лес и высокий лопух. А по низине во фронт нашей дружине также двигаются густые колонны неприятельской пехоты. Этот манёвр вовремя замечает Максимов и его матросы, они отступают и предупреждают основные силы, которые переносят огонь из всех видов вооружений, в том числе и пулемётов по горному хребту. Противник в ответ огрызается шквалом свинца, но снова вынужден отступить. Отражение обхода по правому флангу занимает около 30 – 40 минут. Тем временем на левом фланге прапорщик Лейман отражает японскую пехоту пулемётным огнём.
Из рапорта Петра Леймана (на имя Максимова): «С наступлением темноты, стал слышен треск валежника, по видимому, под ногами наступающего неприятеля», «Имея в своём распоряжении пулемёт, которым начал обстреливать заранее указанный Вами мне участок. Сквозь выстрелы слышен был шум и крик неприятеля отступающего в беспорядке».
С наступившей темнотой звуки боя утихают, непрерывно льёт дождь. Костры разводить нельзя и за отсутствием палаток пережидать холодную ночь приходится в мокрых окопах. Обе стороны переводят дух. Японцы ожидают подкрепление, а наши понимают, что второго натиска им не выдержать.
Максимов: «Будучи болен и находясь под дождём без пальто, я сильно продрог и, с разрешения Полковника Арцишевского в 12 часов ночи, вместе с раненым волонтёром Троицким (студент, сын благочинного поста Корсаковского), я отправился в обоз, чтобы переодеться, куда и прибыл в 4 утра по причине большой грязи, абсолютной темноты и по незнанию дороги».
Арцишевский: «…я разрешил отправиться с позиции на перевязочный пункт и лейтенанту Максимову заболевшему лихорадкой».
В 05 утра 29 июня японская артиллерия начинает артподготовку по позиции первого партизанского отряда, открыв огонь из всех орудий.
Арцишевский: «Неприятельская артиллерия значительно превосходила нашу, числом орудий, что усмотрено было из массы снарядов, ею выпускаемых».
В шестом часу, находящийся в обозе лейтенант получает записку от капитана Стерлигова, в которой тот просит поддержать отряд двумя 47 мм орудиями. Александр Прокофьевич начинает готовить пушки к переброске на место боя.
Около 08 часов цепи японской пехоты начинают движение на главную позицию по всему фронту и обоим флангам. Направлением главного удара являлся центр позиции и правый фланг.
Лейман: «Около 8 утра японцы, получив подкрепления, повели атаку и открыли огонь у нас в тылу, обойдя наш правый фланг».
Стерлигов: «С восходом солнца перестрелка возобновилась, и обнаружилось движение неприятеля против нашего правого фланга и центра».
Бой вспыхивает с новой силой. Солдаты вперемешку с матросами и ополченцами, плечом к плечу ведут огонь по противнику, подбадриваемые полковником Арцишевским, находящимся тут же на линии огня. А в 09 часов дозорные докладывают о перемещении большого количества солдат врага по обоим флангам. Раздаются ружейные выстрелы в тылу отряда. Полковник понимая, что пока враг не зажал «клещи» есть возможность вывести людей из боя в горы и в 09 часов 30 минут даёт команду к отступлению.
В десятом часу Максимов получает сообщение об отступлении отряда. Так как при быстром отступлении и по причине размытых дорог и болотистой местности доставить в горы орудия не представлялось возможным, лейтенант производит взрывы, уничтожив их. Вскоре к обозу подходит отступающий отряд.
Максимов: «От офицеров я узнал, что неприятель, вторично жестоко атаковал нашу позицию, обойдя наш правый фланг и поражая с тыла».
Отход отряда прикрывают группы капитана Стерлигова и штабс-капитана Корепина со своими артиллеристами. На помощь им Арцишевский отправляет ещё одну группу, состоящую из 22 матросов крейсера «НОВИК» и 11 дружинников под руководством лейтенанта Максимова.
Далее события развиваются следующим образом.
Александр Прокофьевич отправляет вперёд дозоры и вслед за ними ведёт всю группу навстречу наступающему врагу. Спустя некоторое время он получает доклад от дозора, что обнаружить наших не удалось, но замечен двигающийся плотным строем неприятель.
Максимов: «Выбрав позицию, я залёг в траве, передо мною тянулась шагов на 30 полянка с низкой травой…»
Вскоре они встречаются с отступающей группой Стерлигова, который сообщает, что где-то по правой стороне, за Максимовым находится штабс-капитан Корепин со своими людьми. Группа Стерлигова проследовала мимо лежавших в траве матросов. Возвращается второй дозор и сообщает о быстром продвижении японцев. Всё ближе и ближе слышны раскаты выстрелов.
Максимов: «Минут через 5, показался бегущий дозор, который успел крикнуть – «много и близко» - и тот час-же был убит. Вслед за ним выскочил японец, который стал прицеливаться в левый фланг, но был мною убит».
Уже среди деревьев отчётливо видна цепь японских солдат, по которым матросы и дружинники делают несколько залпов. Через несколько минут боя послышались выстрелы с тыла и с обоих флангов. Максимов ведёт стрельбу из-за дерева и по попаданиям в его ствол вражеских пуль понимает, что в него стреляют с тыла. Вокруг лейтенанта под градом пуль погибают трое дружинников и один матрос. Кто-то из его группы кричит – «Максимов, тебя обошли со всех сторон».
Максимов: «Видя бесцельность дальнейшего сопротивления и имея слабый огонь в своей цепи, желая сохранить горсть храбрецов, крикнул – «курок, цепь, назад бегом».
Получив приказ, дружинники и матросы начали отступление бегом сквозь густую и высокую траву. Рядом с Максимовым бежали три матроса. Буквально через сотню шагов, они выбегают на поляну и сталкиваются «нос к носу» с большим количеством пехоты, которая по видимому двигалась в тыл группы Максимова.
Максимов: «Выбежав на поляну, нас встретили штыками, что заставило остановиться, не стал сопротивляться, видя бесполезность, так как неприятеля было около 60 человек, а нас четверо».